Что не успел Столыпин

Было невозможно представить, что эти два билета в киевский городской театр когда-то окажутся рядом. Агент охранки Богров сидел в восемнадцатом ряду. Тот, кого он пришел убить — Столыпин — в первом. В театр премьер вошел через черный вход, потому и билет с неоторванным «контролем». Столыпин не хотел ни видеть подобострастных улыбок, ни в тысячный раз выслушивать упреки. От одних в чрезмерной жесткости, от других в чрезмерном либерализме. История все рассудит.

«Сочетание в одном человеке либерального начала и твердой руки, почему нет. Это странные наши представления о гнилых, слабых, трясущихся либералах-очкариках. Столыпин был и государственник, и патриот, и консерватор, и либерал, и почвенник, и, так сказать, европейский человек. Это все нормально уживается в одном человеке. Столыпин нам дорог как американцам — Рузвельт, как немцам — Аденауэр, англичанам — Черчилль, это наиболее сильный и эффективный государственный деятель XX столетия России», — рассказывает академик РАН, директор Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН Юрий Пивоваров.

Он стал премьером страны на изломе. Деморализованная войной с Японией, подталкиваемая к распаду революцией 1905-го, с начатыми, но не завершенными реформами Россия, как сказали бы сейчас, переживала лихие девятисотые. «Назначение Столыпина премьером давало стране шанс. Она его не использовала», — писал Солженицын, который был, пожалуй, первым, кто расставил именно такие акценты.

«Столыпин — выдающийся государственный деятель вообще. И по масштабам разных столетий в XX веке более крупного у нас не было. Убийство Столыпина решило направление развития России», — говорил в 1983 году писатель, лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын.

Из поколения в поколение в алтайских семьях рассказывают истории своего переселения с Поволжья и Украины сюда, за Урал. Как поверили Столыпину и поехали осваивать новые земли. Как к ним приезжал Столыпин, как к его приезду на улицах стелили самотканые половики. А потом в честь него установили вот этот памятный знак, который чудом сохранили и в годы советской власти. Неотъемлемая часть крестьянской реформы — переселение — имело еще и стратегическое значение: сберечь Россию от тех, кому могло показаться, что слишком много у нее богатых земель.

«Оставлять этот край без внимания было бы проявлением громадной государственной расточительности. Край этот нельзя огородить каменной стеной. Восток проснулся, господа! Если мы не воспользуемся этими богатствами, то возьмут их хотя бы мирным проникновением. Возьмут эти богатства совсем другие», — писал Петр Столыпин.

Кредиты для покупки земли крестьянам давали на 51 год под два процента. Большую часть суммы государство обязывалось погасить.

«Но он выступал за Великую Россию, не желая этих великих потрясений. А сам ввел „столыпинский галстук“. И жестко подавлял акции протеста», — рассказывает руководитель фракции КПРФ в Госдуме РФ Геннадий Зюганов.

Похожие обвинения услышал Столыпин в Думе. Кадет Родичев обвинил премьера в чрезмерной жестокости, сказав, что в историю он войдет как вешатель, повязывающий на шеи народа «столыпинские галстуки». Столыпин не стал в очередной раз объяснять, что с 1905 по седьмой казнены 682 террориста, которые убили восемнадцать тысяч человек. Вышел из зала. А потом к Родичеву пришли. Секунданты. Стреляться кадет испугался. Пошел просить прощения. На убыль пошел и терроризм.

«Радикализм, как правило, становится визитной карточкой тех, у которых на самом деле в экономическом плане все хорошо. Посмотрите на всех выдающихся террористов и радикалов. Это хорошо обеспеченные, хорошо образованные люди. Кто у нас больше всех выступает против государственности или против власти? В основном те, кто всегда обслуживали власть. Те, чье благосостояние и благополучие во многом было связано с их близостью к власти. И они же первые ей бьют кинжалом в спину. Столыпин был жесткий человек. Особенно по отношению к тем, кто нарушает закон и ни во что не ставит жизнь других людей», — рассказывает заместитель председателя правительства РФ Дмитрий Рогозин.

Не то десять, не то одиннадцать, не то восемнадцать раз покушались на Столыпина. Историки расходятся в цифрах. Его ответом было краткое «не запугаете», сказанное в Думе. И более распространенное — детям. Когда восьмилетняя дочка после теракта на Аптекарском спряталась под скамейку, Столыпин сказал: «Когда в нас стреляют, дети, прятаться нельзя». Он и не прятался, когда в киевском театре к нему подошел Богров.

Пули Богрова действовали как разрывные и не оставляли Столыпину шансов. Но не оставляла шансов на спокойную старость и прожитая им жизнь. Патологоанатомы констатировали полную изношенность организма. И без пуль Богрова ему оставалось немного. Находясь под постоянным давлением, по сути, оставшись один, Столыпин не экономил сил, объясняя: «Родина требует жертвенного служения».

Получись у него тогда многое, и сейчас многое было бы иначе. Ну вот, например, распоряжение Столыпина о недопустимости пыток в полиции с целью получения показаний. Он предлагал реформировать и полицию, и местное самоуправление, возродить боевую мощь армии и флота, утвердить страхование для рабочих, сделать важнейшим принципом неприкосновенность личности. Делом всей жизни стала крестьянская реформа. Причем не моментальный слом вековой общины, а постепенное выделение из нее крестьянина-собственника.

«И его убили, я абсолютно в этом уверен, его по настоящему убила та клика так называемая придворная, которая не выносила, она боялась этого, она понимала, что это шаг к концу самодержавия. И бесспорно эта фигура могла повернуть колесо истории», — считает писатель, историк, сценарист Эдвард Радзинский.

На неделе Радзинский представил свою книгу о Сталине, при котором средством для перевозки заключенных стали так называемые столыпинские вагоны. Но по приказу Столыпина создавали их не для репрессий, а для едущих за Урал крестьян. Изначально там были и теплые помещения для переселенцев, и специальные для скота.

Дискредитация Столыпина и его идей шла по всем фронтам. Вот так, например, зарубежная пресса откликнулась на смерть премьера: «В России одним чудовищем стало меньше», — утверждал британский «Рабочий лидер». Нью-Йоркская «Правда» соглашалась: «Пуля освободила Россию от несчастья». Так писать у иностранцев были резоны. По оценке французского экономиста Эдмона Тьери, «если в России продолжатся реформы, то к середине XX века она будет доминировать в Европе». В 1913 производство зерна в России превышало на треть объемы США, Канады и Аргентины вместе взятых. В Англию масла вывозилось на сумму вдвое большую, чем стоимость всей ежегодной добычи золота в Сибири. Большинство крестьян, правда, продолжало жить в общине. Но это было лишь начало реформ. «Успешное их продолжение, — указывалось в решениях лондонского съезда социалистов-революционеров, — наносит ущерб революции». Нужна контрпропаганда. Вот как об этом пишет Солженицын. «Установился термин, что Россией правит шайка грабителей, армией командуют враги трудового народа». Лозунг был подхвачен либеральной интеллигенцией.

«Либеральная интеллигенция появляется, когда все хорошо. И этого мало. Либеральная интеллигенция не появляется, когда все плохо. Тогда появляются государственники, которые берут на себя. Столыпин пришел к России в той ситуации, в которой сегодняшняя Россия находится. Именно поэтому России нужен Столыпин. Перефразируя Столыпина, великие потрясения нужны тем, кому есть, куда уехать, а великая Россия нужна тем, кто хочет здесь жить. Так вот крикливые и суетливые, у них у всех есть, куда уехать. У всех. Если что — фить! „Хитроу“. И оттуда смотреть — какой кошмар», — рассуждает режиссёр, народный артист России Никита Михалков.

Столыпин хотел не только жить в России. Он был готов тут умереть. «Похороните, где убьют» — это слова из завещания. То есть понимал, что убьют.